“Я что-то разбудил! Оно дышит и стонет. Я думал, это просто ветер качает старые доски. Но сегодня ветра нет совсем, а кряхтение и сопение стало только отчетливей. Обивка дверей теплая и мягкая, словно это чья-то кожа. Кажется, я могу даже нащупать редкие волоски. Будь у меня фонарь, а не эти тусклые свечи, я, наверно, смог бы их рассмотреть. Линолеум продавливается от каждого прикосновения, будто это нёбо огромной пасти. Или язык. Когда он вдруг становится влажным, сходство кажется абсолютным....
- Сегодня жжжем!!!, - безапелляционно заявило грузное тело, заваливаясь на заднее сиденье такси. Вслед за телом в салон проникла адская смесь алкоголя и сладкого парфюма, будто бы и того и другого тело вылило на себя не меньше ведра. Вслед за телом на заднем сиденье оказались две завернутые в кожу макаронины с усталыми глазами и профессионально прокуренным гоготом.
- Жжжем! Жжжем! - повторяли макаронины, пытаясь уместиться на ставшем внезапно таким узким заднем сиденье и как-то закрыть двери.
Слышу барабанную дробь осеннего питерского дождя о ржавые листы металопрофиля у меня над головой. Слышу гул ветра в узкой расщелине между серыми многоэтажками с потрескавшейся штукатуркой. Слышу отдаленное гудение консервных банок посреди бетонной кишки. Я затаился в тесной клетке между смердящими кислятиной и гнильем мусорными баками. Меня не слышно...