Мастер и Маргарита

Жанровая уникальность «Мастера и Маргариты» не позволяет как-то однозначно определить булгаковский роман. Очень хорошо это подметил американский литературовед М. Крепе в своей книге «Булгаков и Пастернак как романисты: Анализ романов «Мастер и Маргарита» и «Доктор Живаго» (1984):
«Роман Булгакова для русской литературы, действительно, в высшей степени новаторский, а потому и нелегко дающийся в руки. Только критик приближается к нему со старой стандартной системой мер, как оказывается, что кое-что так, а кое-что совсем не так. Фантастика наталкивается на сугубый реализм, миф на скрупулезную историческую достоверность, теософия на демонизм, романтика на клоунаду».
Если добавить ещё, что действие ершалаимских сцен «Мастера и Маргариты» — романа Мастера о Понтии Пилате происходит в течение одного дня, что удовлетворяет требованиям классицизма, то можно с уверенностью сказать, что в булгаковском романе соединились весьма органично едва ли не все существующие в мире жанры и литературные направления. Тем более, что достаточно распространены определения «Мастера и Маргариты» как романа символистского, постсимволистского или неоромантического.
Кроме того, его вполне можно назвать и постреалистическим романом. С модернистской и постмодернистской, авангардистской литературой «Мастера и Маргариту» роднит то, что романную действительность, не исключая и современных московских глав, Булгаков строит почти исключительно на основе литературных источников, а инфернальная фантастика глубоко проникает в советский быт.