Аудиокниги по запросу «НаСтраничке»

В этой книге рассказывается о различных жизненных ситуациях, в которые попадают люди. Иногда кажется, что невозможно найти выход из беды, но потом все решается само собой. А иногда кажется, что ничего серьезного не произошло, а человек погиб.

В Железногорске Лена Дружинина словно бы потеряла имя и фамилию: все в поселке называли ее «аптекаршей».

Повесть "Дочь" рассказывает о сложной судьбе семьи Березовых во время Великой Отечественной войны. Они потеряли своего сына и взяли к себе девочку Наташу, оставшуюся сиротой в Ленинграде. Книга описывает их жизнь в осажденном городе, а затем и сложности, с которыми сталкивается Наташа спустя много лет. Рассказывается о том, как семье пришлось преодолевать трудности и проблемы, чтобы вернуть гармонию и счастье.

Буфетчица Алка — тонкая, цепкая, с мрачными, словно ограбленными глазами — и кассирша Капитолина ехали за город в электричке. Работали они в Москве, в кафе, но Алка жила за городом, и ехали они не просто в гости, но с делом. Алка сговорила Капитолину со своим дядей, инвалидом Яковом Ивановичем, и сегодня Капитолина ехала как невеста — знакомиться.

Жена от которой уходит муж в устах молвы всегда малым краешком виновата, и лелеяла то она мало, и берегла плохо, и то в ней не так, и это могло быть лучше. Муж, который ушел от жены, в устах все той же молвы, всегда малым краешком прав, и жена то ему злющая сварливая баба попалась, и теща вдохнуть выдохнуть не давала ...

После долгого отсутствия семья Гавриловых вернулась в свой родной колхоз. Как только их неженатый сын Александр появился на родине, он сразу же привлек внимание местных незамужних женщин, в том числе председателя колхоза – тридцатилетнюю Лукерью Ивановну.

Предстоял разбор персонального дела. Собственно, до разбора было еще далеко. Пока что на столе Колмакова лежал единственный документ — жалоба пенсионерки Елизаветы Григорьевны Ветровой на недостойное поведение в семье ее зятя, коммуниста Заплатина Ивана Поликарповича. По немалому жизненному опыту и по опыту партийной работы Колмаков знал, насколько сложны и запутанны бывают такие вот, мягко выражаясь, «семейные конфликты». Еще года не минуло, как Заплатин пришел в заводскую партийную...

Егорка бесшумно слез с печки, постоял у окна, водя пальцем по морозным узорам, полистал календарь на стене, проверяя, скоро ли день сравняется с ночью, и уже собирался тайком выскользнуть из избы, когда был остановлен строгим окриком тетки Елизаветы Фроловны: — Ты куда? Уроки сделал? Не вздумай еще мачеху встречать! Егорка вопросительно посмотрел на отца. Теперь все зависело от него: если отец и сам поедет на станцию встречать награжденных, то на тетку можно просто не обращать внимания; если же...

Боль ударила ее не сразу, она втащила мужа через порог и даже пыталась поднять на диван, но не смогла. Он оторвал голову от пола, но уронил ее снова и стукнувшись сказал: Ты Валька, сними ботинки, кому говорю ! Воды дай !

Она пришла со станции ночью, никто не видел когда. Утром Настасья вышла доить корову, глянула через дорогу, а из Ульяниной избы, которая семь лет стояла заколоченной, поднимается дым. Бабка Герасимовна шла к колодцу за водой. — Герасимовна, ты глянь! — крикнула ей Настасья. Бабка остановилась, закинула голову и долго глядела на дым, а потом так, с пустым ведром, пошла за Настасьей к Ульяниному дому.

Началось вот с чего: вырезали фото Шуры Шатровой с доски Почета Загорьевской фабрики музыкальной игрушки, что на Посаде. Доска была новая, только оформленная. Стояла она напротив паперти, то есть входа (фабрика была в здании посадской церкви), — на месте людном, светлом, под фонарем.

Леночка оглядела себя в зеркале. Белокурая стройная девушка, обтянутая бордовым платьем, ей очень понравилась. Она ещё раз одёрнула на себе это новое платье и, поправив на груди брошку, обернулась к подружкам: — Ну как, девчонки? Зина и Ирка только восторженно взвизгнули, а Надежда, ошеломлённо поморгав карими глазками, сказала, позабыв искривить губы: — Ну, теперь совсем зазнаешься. Тщеславия в тебе, знаешь…

В тот год лето долго не уступало осени солнечных дней, и даже старики перестали ворчать, что «раньше в сентябре было теплее…» Замешкались где–то непогоды. Иногда налетал короткий дождь, но ему только радовались — к грибам! Лес стоял торжественно–тихий, словно никогда не потрясали его вершин раскатистые громы, не падали с высоты жалящие змейки молний. Осень перепутала траву, запаутинила малинник и заросли папоротника. Здесь, по низинам, между молодыми дубками и осинами, искали ребятишки высокие...

На пятиминутке ночная сестра доложила, что больная Ильина из восьмой палаты ночью опять поднималась, стояла у окна и легла в постель только после того, как сестра пригрозила ей вызвать дежурного врача.- Когда была названа фамилия больной, все посмотрели на меня. Славка даже подмигнул мне соболезнующе. Нонночка сделала испуганные глаза, а Римма Константиновна нахмурила свои великолепные брови.

Клавдия вернулась домой после того, как ее состояние ухудшилось и ее жизнь была под угрозой. Она готовилась умереть в больнице, прощалась с домом и детьми, но в конце концов она вернулась обратно, не умерев.

Накануне вечером, когда Галина Петровна снова вернулась домой без молока, Федор Матвеевич гневно передернул губами и гневно на нее посмотрел, что она невольно села и прикусила язык, с которого начали были срываться заранее приготовленные оправдания...

«Покупай не дом — покупай соседа»,— говорит старая мудрость. Дома я не покупала, новых соседей судьба преподнесла мне нежданно-негаданно.

Дочка полюбила. Она ходила тихая, задумчивая, как бы постоянно прислушиваясь к голосу своего сердца. Мать незаметно следила за ней. Платонида Васильевна видела, как Виталий Горюнов летом в свободные вечера катал Лену на новеньком велосипеде, а в последнее время стал заходить к ним в дом...

Крышка чайника тоненько задребезжала из кургузого носика вырвалась струйка пара и вода снова, уже в третий раз за этот вечер, закипела. Анна Павловна сняла чайник с плитки, выдернула шнур и взглянула на часы. "Опять опаздывает к ужину..." - с легкой досадой подумала она о муже...

Вечернее чаепитие для деревенского жителя - это милая пора отдыха от дневных трудов, время душевного умиротворения. Половина дома Сапожниковых, занятая Миримьяной Васильевой обращена окнами к реке, за ней на высоком взгорье леса, в полнеба закатное зарево...

Ветер странствий гулял по шумному автовокзалу, наполнял душу радостной суетой, предвкушением встреч и грустью расставаний. Люди спешили: входили и выходили, наскоро пили кофе, покупали снедь в буфете, увешанном разноцветными гирляндами. В углу таинственно светилась елочка...

В эти полуденные часы в парке санатория не было ни души, только деревья: древние дубы, каштаны, белая акация, кое-где темные вдовьи шали вечнозеленых туй. Парк был очень старый, разбитый еще основателем санатория. С того времени и сохранились мощеные серыми плитами дорожки, пересекающие парк в разных направлениях...

Во дворе слышится детский визг и беготня, но ей неинтересно играть. Вечером Крылышко с мамой и дядей Валерой приходят в парк. Мама и дядя Валера сидят на скамейке в густой аллее и говорят о том, что завтра нужно купить девочке форму и букварь с тетрадками. Уже время пришло. Мама смеется, держит дядю Валеру за руку.

Левониха была большухой в своей семье. У нее был жив старик муж и сын Михайло, два года, как женатый. Она большевала еще со старины. Несмотря на свои шестьдесят лет, работала со всех сил и в поле, и на огороде, и по дому...